|
Калейдоскоп
Автор: Azazella (azazella@pisem.net)
Бета: Lonely (harrymalfoy@yandex.ru)
Рейтинг: NC-17.
Пейринги: Гарри/Драко.
Жанр: romance с вкраплениями ангста и юмора.
Summary: В один прекрасный день по окончании Хогвартса Гарри надоедает его слава, и он решает покинуть волшебный мир. По странному стечению обстоятельств в то же время Драко вынужден бежать из родного имения, дабы не быть убитым. И начинается, собственно, сама история их встречи и отношений...
Предупреждение: смерть персонажей.
Disclaimer: Ну понятно, что Роулинг, которой слэш ой как не нравится J
Благодарности: Спасибо Джуд за то, что она существует и - главное (!) - пишет такие замечательные вещи! И Lonely за то, что она согласилась быть моей бетой! :))
~ назад ~
2
Он сидел в купе в полном одиночестве, и казался спящим. Тело расслаблено, голова откинута на подушечку, закреплённую на сиденье, снежно-белые волосы не тронуты, как обычно, гелем. Несколько прядей выбилось из тщательно уложенной причёски.
Нет телохранителей поблизости. Они больше не будут рядом, и не понадобятся, когда Драко пойдёт по жизни один. Возможно, прямо по стопам своего отца.
Купе, не забитое народом. Крохотная комнатка, где сидит он один. Стол пуст, и только вещи под сиденьем дают понять, что этот молодой человек не оказался в поезде случайным образом.
- Поттер, - произнёс он ехидно, всё ещё с закрытыми глазами. - Что же ты молчишь? Не рад меня видеть? Или от твоей подружки-грязнокровки ты подцепил несколько бацилл и теперь морщишься при виде чистокровных волшебников?
Драко сделал паузу, затем рассмеялся.
- Не строй иллюзий, что при твоём появлении расцветают розы, Малфой! - сказал он себе, подражая чьему-то голосу. И нахмурился. - И не смей называть Гермиону грязнокровкой, или я...
- Что ты? - растягивая слова, с неприкрытой издёвкой протянул Драко, поднимая бровь. - Лопнешь от возмущения, Поттер?
Он достал палочку.
- Я превращу тебя в слизняка, Малфой! Такого, каким ты и являешься на самом деле!
С минуту на его лице царило неприкрытое удовольствие, доставляемое этой маленькой игрой. Потом Драко бросил палочку на стол и опустил голову.
- Бесполезно, - сказал он. - Драко, Драко, ты уже начинаешь разговаривать сам с собой. Как огорчился бы Люциус, обнаружив тебя в таком состоянии... В больнице святого Мунго. И как, Мерлин бы его побрал, обрадовался бы Поттер...
Я всегда был похож на Поттера. Он тяготился ролью звезды, а я - ролью презираемого большинством отщепенца. И я ненавидел его за удачливость. За то, что все его любили. А Поттер в это время завидовал мне. И как у этого маленького засранца - куклы - хватило смелости сбежать? Если бы я попробовал только не повиноваться Люциусу и Лорду, меня бы убили. Сразу. Страх - вот, что меня держит.
Драко откинулся на спинку сиденья и в задумчивости скрестил руки на груди. Теперь, когда его лицо не искажали злость и отвращение к миру, он выглядел симпатичным. Взор устремлён на леса и поля за окном, в никуда... Губы шевелятся, будто Драко разговаривает с кем-то, кого видит только он. Изредка тишину нарушало вырвавшееся вслух слово.
И часы текли...
А вместе с ними менялось выражение его лица. Безразличие сменилось тревогой, радостью, грустью. И - под конец - мрачной решимостью. Только страх не вмешивался в эту внутреннюю борьбу.
Неслышно отворилась дверь купе, и в проёме показалась голова Панси.
- Драко? - вопросительно произнесла она, вглядываясь в сумрак. Тут девушка увидела его, и Малфой-младший с тоской понял, как, должно быть, чувствовал себя главный враг в его жизни, когда он сам появлялся перед этой неразлучной троицей со своими бугаями - Крэббом и Гойлом. По горлу поднималось отвращение, как и каждый раз при виде Панси, но Драко так часто подавлял его, что это не составило труда и на сей раз.
- Да, Панси? - надменно спросил он. И добавил осуждающе. - Я уже засыпал.
- О, извини, что прервала твои сладкие грёзы, - хихикнула она, явно намекая на пошлость. - Я пришла сообщить тебе, что мы уже подъезжаем.
По коридору, подтверждая её правоту, проходили смеющиеся выпускники, стремившиеся сойти с поезда первыми. Панси бесцеремонно толкали со всех сторон, но зайти в купе она не решалась. Драко не приглашал.
- Хорошо, - кивнул он, глядя мимо неё. - Спасибо. Я понял. Ты можешь идти.
Её некрасивое полное лицо изменилось. Торжество сменилось удивлением и тенью обиды. Девушка открыла было рот, чтобы что-то сказать или спросить, но тут в проход вломилась целая толпа парней и девушек, и её снесло, как ледоколом сносит льды в Арктических морях.
Драко с облегчением вздохнул. Слава Мерлину, не придётся выходить на перрон, поддерживая Паркинсон под руку.
Скорее всего, встречать его приедет мать в фамильной карете Малфоев. О носильщике придётся позаботиться самому. Крэбб и Гойл уже не станут таскать его вещи. А мать об этом не подумает. Капризная, непрактичная женщина.
Но он ошибся.
На платформе, поигрывая тростью с головой змеи, в ожидании сына стоял Люциус. Он улыбался, раскланиваясь с высокопоставленными магами, чьи сыновья и дочери также ехали Хогвартским экспрессом. Один раз даже элегантно, с почтением поклонился некоей нарядной леди, которая, словно пава, проплыла мимо, ответив ему чуть заметным кивком.
По тонким губам Драко поползла улыбка. Люциус - следуя фамильной традиции, он всегда называл отца и мать по имени - так разнился внутри имения и за его пределами, будто в нём обитали двое противоположных по характеру людей.
Дома - неизменное холодное равнодушие, часто сменяемое вспышками ярости. Приступы буйства, странные взгляды в сторону сына. Глаза - Драко содрогнулся - в которых не было и проблеска разума, одна лишь животная злость, смешанная с похотью. Они пугали юношу больше, чем даже плеть отца и запрещённые Министерством заклинания, которые регулярно обрушивались из палочки Люциуса на его сына. Тиран. Даже Диктатор с большой буквы.
И - изысканный джентльмен за стенами дома. В Министерстве, в гостях, даже в магазинах с продавцами. Кто бы мог подумать, глядя на этого вежливого красавца в дорогой мантии от кутюрье, что в жизни он способен лишь плести интриги и постепенно разрушать мир, в котором живёт с женой и сыном, искренне веруя, что делает это ради всеобщего блага. Упивающийся Смертью, фанат своего Господина. Нет, Драко не хотел становиться его подобием. Детское восхищение уступило место взрослой трезвости и рассудительности.
При виде юноши в глазах Малфоя-старшего снова промелькнуло это пугающее выражение. Но вокруг были люди, и лицо Люциуса озарилось самой искренней и счастливой улыбкой. Произнося ничего не значащие банальности, он заключил сына в объятия, а затем махнул рукой двум носильщикам и указал на карету.
Эта карета и впряжённые в неё животные заслуживают отдельного описания. Тёмно-зелёный экипаж, обитый внутри бархатом, был защищён мощнейшими заклинаниями, установленными ещё во времена первых предков Малфоев, служивших Салазару Слизерину. Противоподслушивающее заклинание, заклинание крепкости, заклинание безвредности и другие, менее важные. В случае необходимости карета становилась маленькой крепостью, которую не смог бы повредить даже сильный маг, даже аврор при самом большом желании.
А животные... В упряжи высились животные, когда-то названные кеплианами... Редчайшие в волшебном мире. Лоснящиеся чёрные кони с отливающими пурпуром глазами. Считалось, что это единственные животные, наделённые разумом и способные говорить. Но проверять это никто не хотел. После драконов эти существа считались и самыми опасными. Заставить их подчиняться мог только сильный тёмный маг, коим и был Люциус. Кеплианы были его страстью. Последних шесть особей, находившихся в его конюшне, Драко помнил ещё ребёнком. И с тех пор, казалось, они нисколько не постарели и не ослабли.
Люциус услужливо распахнул перед сыном дверцу кареты. Стараясь не выдать охватившего его страха, Драко встал на ступеньку и сел на мягкое сиденье, будто провалился в вату. Роскошь. Малфои всегда отличались стремлением к роскоши. Как это контрастировало с тем, что было снаружи, с Хогвартсом и... Поттером. Убогим Поттером, хоть и наследовавшим состояние, но всё же во много раз беднее Малфоев. Как можно одеваться так... так!..
Тень отца на мгновение заслонила свет. Люциус уселся напротив Драко и махнул палочкой, вполголоса произнося заклинание, за последние 30 лет известное лишь ему одному. Карета тронулась. Кеплианы способны сами, без кучера, выбрать наилучшую дорогу к дому.
Привлекая к себе внимание сына, Люциус небрежно коснулся тростью его колена. Драко вздрогнул.
- Поттер сбежал, - равнодушно констатировал факт Малфой-старший, но его глаза, устремлённые на сына, сверкнули непонятным огнём. - Рассказывай, что тебе известно, Драко.
Драко беспокойно передёрнул плечами.
- Почему ты считаешь, что мне должно быть что-то известно, отец? Я не вмешиваюсь в дела Поттера.
Наконечник трости резко взлетел вверх и хлестнул Драко по подбородку. Голова юноши дёрнулась, волосы разметались. По нежной коже стекла капелька крови.
- Всего год в Хогвартсе заставил тебя позабыть хорошие манеры? - прошипел Люциус. Его глаза превратились в две серые льдинки.
Драко поднял взгляд. В своём волнении о том, что Люциус догадается об обуревающих его чувствах, он допустил ошибку, непростительную в их семье.
- Простите, сэр... Люциус, - выдавил Драко, стараясь не смотреть отцу в глаза, чтобы не было заметно плескавшейся в них ненависти. - Я и в самом деле ничего не знаю о побеге. Это произошло неожиданно.
- Вечером расскажешь обо всём Господину. Подробно, - холодно проронил Люциус и внезапно нагнулся к Драко близко-близко. - Ты и в самом деле совсем забыл о своей семье и своих обязанностях... Сын. И... обо мне.
Он слизнул капельку крови с шеи Драко. На какой-то миг тому показалось, что вот сейчас отец, подобно вампиру, запустит клыки в его сонную артерию, но Люциус уже откинулся обратно.
И больше за всю дорогу к имению он не сказал ни слова, глядя в окно, и, видимо, будучи погружённым в размышления. Тридцать лет спустя Драко будет похож на него, вплоть до незначительных деталей.
А сейчас Драко молчал, под мантией сжимая кулаки так, что костяшки побелели, и через тонкую кожу наверняка были видны голубые прожилки.
* * *
Поздно вечером, в тот же день. Имение Малфоев.
Расхаживая по своей комнате, Драко нервно кусал губы, и через некоторое время ему пришлось прибегнуть к заклинанию, чтобы заживить ранки на губах.
Встреча с Тем-Кого-Лучше-Не-Называть прошла тяжелее, чем всегда. А сколько на памяти молодого Малфоя было этих встреч! Постоянное напряжение под пронизывающим взглядом двух красных змеиных щелей, которые и глазами-то назвать трудно, но которые, кажется, насквозь видят тебя и все твои помыслы. Ничто не скроешь.
Использует. Он использует Упивающихся и его родителей, как нужные инструменты. И при первом же удобном случае швырнёт их врагу, словно пешки в игре. Драко Малфой не хотел быть пешкой в чужих руках. Именно это он и осмелился заявить отцу после того, как Волдеморт и его приспешники, наконец, покинули поместье. Реакция отца была совершенно такой, как и ожидал Драко.
Заживлённые с помощью палочки раны, казалось, вновь отозвались нестерпимой болью, стоило Драко вспомнить об этой жуткой сцене.
Люциус с грохотом швырнул на широкий дубовый стол нож и вилку. Палочка в мгновение ока оказалась зажатой в его изящных пальцах потомственного аристократа. Нарцисса встала из-за стола сразу же вслед за окончанием речи сына. Даже не взглянув на него, она удалилась вверх по лестнице к себе в комнату и заперлась. Домовые эльфы испуганно затихли. Громадный дом превратился в омертвелую пустыню. Подобные сцены в этом доме наблюдались уже много лет. Только на сей раз Драко решил не сдаваться и настоять на своём. Слишком долго отец был для него незыблемой святыней, но поступок Поттера перевернул все его представления о жизни. Драко Малфой может быть хозяином своей жизни, а не послушным слугой Господина.
Впервые Драко оказался втянут в настоящий жестокий бой. По иронии судьбы, противником стал его собственный отец, Упивающийся Смертью, и юноша с непреклонным лицом - отражением своего врага - сражался на стороне Альбуса Дамблдора и Ордена Феникса.
Когда-то он был трусом. Боялся Запретного Леса и обитавших в нём тварей, боялся, что его ударят... Боялся столько раз перенесённой боли, не желая снова навлечь её на себя. Но больше всего Драко боялся отца. Люциус всегда был божеством его маленького мира.
Теперь страх исчез, оставив после себя хладнокровную решимость. Долгие годы учёбы не прошли даром, и теперь Драко сдавал первый практический экзамен, с лёгкостью уклоняясь и парируя удары Люциуса.
Отец, как и всегда, начал с Круцио. Драко уклонился, просто шагнув в сторону. Его глаза цвета ртути неотрывно следили за отцом и его палочкой. Происходящее перестало быть реальностью. Малфой-младший никогда не совершил бы того, на что сейчас решился этот гибкий юноша. Серьёзность и понимание навалились на него тогда, когда «Ступефай» и последовавшая за ним огненная молния обожгла грудь и ударила его о стену с силой Хагрида.
Дыхание перехватило. Грудь разрывалась от недостатка воздуха, и Драко не мог подняться с колен, заходясь в надсадном кашле.
Люциус хрипло расхохотался. Этот хохот ужаснул Драко не меньше, чем странный блеск, который он подметил уже днём в отцовских глазах. Шаги, мягкие, как шаги крадущегося к жертве леопарда, приближались к нему.
Драко вскинул голову. Прядь волос снова выбилась, падая прямо на глаза.
- Экспеллиармус, - выкрикнул он панически, наконец справившись с дыханием. - И как только палочка вылетела из рук Люциуса. - Ассио палочка!
Драко остановился у атласного балдахина, окружавшего его кровать, и, притянув к себе ткань ладонями, зарылся в неё лицом, пряча обжигающе горячие слёзы, готовые хлынуть сейчас, при одном воспоминании об этом унижении...
Отец зарычал, как животное. Рычание клокотало в горле, и весь он был похож на исполинского волка, готового к прыжку. Черная шелковая лента, сдерживавшая его волосы, упала на ковёр. Рубашка распахнулась сама собой, и Драко увидел алебастровой белизны тело. А затем отец взмахнул тростью, и на совершенное тело Драко посыпались страшные удары...
- Я должен уехать, - прошептал он, судорожно сглатывая. - Я не допущу, чтобы это повторялось раз за разом.
Драко знал, что останется бедняком, как только покинет стены отцовского имения, но это пугало меньше, чем всё, что окружало его теперь.
- Поттер поступил правильно! - шептал он, убеждая себя. - Я тоже смогу. Я ведь не хуже Поттера. Я лучше!
И, обдумывая зародившийся в его голове план побега, Драко вспомнил об отцовских гордых конях из рода Кеплиан...
* * *
Глубокой ночью в дверь комнаты Драко кто-то тихонько постучал. Юноша не слышал, он спал. Присев на коленях у постели, в одежде, голова и руки покоятся на покрывале... Утомление от произошедших за сегодняшний день событий пагубно сказалось на нём.
Стук повторился. Драко с трудом приоткрыл глаза и поднял голову. Тело затекло и повиновалось ему с трудом.
- Кто? - требовательно спросил он.
- Тише, умоляю, мой господин! - раздался из-за двери испуганный шёпот. - Впустите меня! Пиллоу пришла сказать вам кое-что очень важное...
Пиллоу, домовой эльф. Старая нянюшка Драко, ухаживавшая за ним ещё в те далёкие времена, когда ему только исполнился годик, и мальчик в отсутствие отца был предоставлен самому себе и попечению Пиллоу. Когда-то давно она была единственным существом, которого любил Драко. Потом отец всё испортил снова...
Малфои не должны поддаваться глупым эмоциям вроде любви. Любовь - утешение для слабых. Любовь к домовому эльфу - преступление, за которое способны изгнать из рода.
Драко поднялся и подошёл к двери.
- Что ты делаешь здесь так поздно? - но его голос невольно смягчился, выдавая охватившее его облегчение. Он повернул ключ и впустил дрожащую сморщенную старушку в рваном пуховом платке к себе в комнату.
Даже не включая света, было заметно, что её бьёт дрожь. Глаза панически распахнулись. Пиллоу была в ужасе.
Драко поднял палочку, и она зажмурилась. Затем опустилась на пушистый турецкий ковёр и обхватила его колени.
- Пиллоу скажет, а потом господин Малфой может убить её...- прошелестели полные страха слова.
Драко вздохнул и оттолкнул её коленом.
- Никто не собирается тебя убивать, успокойся, - властно приказал он. - Я хотел наколдовать тебе стакан рома, чтобы ты выражалась яснее.
Юноша вновь поднял палочку, и мгновением позже Пиллоу уже сидела на его кровати и держала в руках бокал. Но страх так и не ушёл из её глаз.
Она отпила глоток. Её уши прижались к голове и снова выпрямились.
- Господин должен бежать немедленно... - пробормотала она. На домовых эльфов спиртное действует немного иначе, чем на людей, и её язык уже начинал заплетаться. – Хозяин Люциус точит ножи... Ремни, плети, цепи... - Старушка раскачивалась, и по её щекам сбегали струйки слёз. - Пиллоу не хочет видеть молодого господина мёртвым... Запертым в подвале...
Драко медленно выпрямился.
Итак, отец выбрал насилие. Он поднимется в комнату Драко и... Люциус намерен сделать нечто невообразимое. Возможно то, чего сын всегда боялся... Возможно? Нет, Мерлин его побери! Он сделает это! Как бы Драко отчаянно ни сражался за свою жизнь и свободу.
«Я всегда был трусом!» - повторил про себя Драко Малфой. Вспомнил ту ночь, когда их с Поттером отправили в Запретный Лес. Его ладонь сама собой сжалась в кулак.
- Я уже не ребёнок! - сказал он вслух. Пиллоу встрепенулась. Взгляд её огромных глаз рассеянно перебегал с предмета на предмет.
- Когда он будет здесь? - спросил у неё Драко и, не получив ответа, встряхнул свою старую нянюшку за плечи.
Имение Малфоев было настолько большим, что его можно было сравнить со средневековым замком. От одной комнаты до другой, особенно если они располагались в разных концах дома, было 10-15 минут быстрой ходьбы. Комната Люциуса была недалеко от комнаты сына, но...
- Где он сейчас? Говори!
- Подвалы... Подвалы... - захихикала старушка.
Драко отпустил её. Всё ясно. Отец в полуподвальном помещении, в свой лаборатории. Что он там делает - никогда не было известно никому из домашних. Святая святых семейного очага.
«Хотя какой у меня теперь очаг?» - с горечью бросил Драко воспоминаниям.
Времени у него было немного, и юноша не стал терять его зря. Поджав губы, он взмахнул палочкой, мысленно произнося заклинание, и в дорожную сумку набились самые необходимые вещи, вылетевшие из своих ящиков, шкафов и тумбочек.
Слава Мерлину, в своих наказаниях для Драко Люциус никогда не опускался до решёток на окнах его комнаты, уверенный в том, что может полностью контролировать сына.
Юный волшебник усмехнулся. Отец недооценил его.
- Уходи! Быстро! - кивнул он Пиллоу. Та не заставила просить себя дважды. Ну, хоть с этой стороны проблем не будет.
Послушное палочке, окно распахнулось, и в комнату влетел задорный ночной ветерок, заставляя покрывало на кровати лукаво шевелиться, как будто под ним кто-то был...
Но Драко уже выскочил на крышу. Боязнь высоты сразу взяла своё. Кровь отхлынула от лица... Плывущая по воздуху сумка осуждающе толкнула его в спину, и Малфой покачнулся.
Равновесие - штука неопределённая. Вот оно есть, а затем идёт один маленький толчок или просто мысль, и вот уже...
Драко никогда не предполагал, что способен на такие кульбиты. Но, как говорится, жить захочешь - сделаешь. Он кубарем скатился по черепице, ободрав кожу на локтях, и шипел от боли, держась за край крыши, а ноги болтались в воздухе на уровне первого этажа. Но он был жив, здоров и не переломал себе все кости, как того опасался. А возле уха, издевательски покачиваясь, висела сумка чёрного цвета с изображением зелёной змеи - Слизеринского герба - на боку.
Драко даже позволил себе лёгкую усмешку. Дом пуст. Люциус в подвале, мать спит в другом крыле, слуги молчат, как мыши. Пора двигаться дальше. Однако пешком он далеко не уйдёт.
Малфою-младшему в своей жизни приходилось ездить верхом - и не раз. Его обучили этому, как обучали говорить, держать нож и вилку, носить дорогие мантии и многому другому. Вот только пригодится ли ему это искусство в общении с Кеплиан?
Сколько он себя помнил, Драко всегда старался держаться от отцовской конюшни подальше. Слишком его пугали эти существа. Но сейчас он отчаянно нуждался в их помощи и поддержке... По крайней мере, одного из них.
Двери конюшни были защищены двойным заклятием. Таким же, какое отец применял для защиты всего поместья. Простым Алохомора тут не обойдёшься. Поморщившись в темноте при воспоминании о Люциусе, Драко еле слышно пробормотал заклинание. На кончике палочки вспыхнул яркий серебристый огонёк, обозначивший его присутствие, и тут же погас. Дверь отворилась без положенного подобным дверям скрипа, и юноша снова улыбнулся. Определённо, ему везло.
Он подошёл к первому стойлу. Похлопал рукой по деревянной дверце в надежде подозвать коня, но стойло осталось пустым и тёмным. То же повторилось со вторым, третьим и четвёртым конями. Их будто не было здесь... Драко стал стремительно терять надежду.
Но с пятым стойлом ему повезло. При его приближении в темноте вспыхнули два пурпурных огня. Глухо стукнуло копыто. Кеплиан ждал его.
Драко не стал заговаривать с ним. Он всегда считал ниже своего достоинства говорить с животными.
«Я буду чувствовать себя глупо,» - подумал он.
Да конь и не ждал слов. Он только нетерпеливо ткнулся в дверцу мягким носом. Даже не заржал. Драко глубоко вздохнул и потянул дверцу на себя... Он не мог видеть коня в темноте, но чувствовал его мощь и силу. Из всех Кеплианов Люциуса этот, пожалуй, был самым старым и большим. Он был необычен... Странность, некое ощущение на грани интуиции, но не магия.
Конь спокойно вышел из своего стойла и остановился рядом с юношей. Теперь только дыхание Драко нарушало мрак. Если бы не горящие глаза Кеплиана, его можно было бы счесть за мраморное изваяние, настолько он был неподвижен. Протянув руку, Драко несмело дотронулся до его бока. Тёплый! Осмелев, он вскочил коню на спину. Не было седла, уздечки, шпор. Сейчас они были не нужны. Драко и Кеплиан - оба они - рвутся на свободу из стен этого мрачного, затхлого дома.
Шагом Кеплиан со своим всадником вышел за двери конюшни. Постоял с минуту, жадно втягивая свежий ночной воздух, ударил копытом и взмыл в воздух.
В следующее мгновение чёрный конь и белый всадник растворились в ночи, словно были невидимыми.
Дверь конюшни со скрипом затворилась, озаряемая лишь вновь вспыхнувшим охранным заклинанием.
~ читать дальше ~
|